«Если в Индии или Египте не бывал в наше время только ленивый, то о Монголии даже работники турфирм слышали в последний раз на уроке географии в школе», – думал я, пытаясь заснуть в кресле авиалайнера, следующего рейсом Москва–Улан-Батор.

«Красный богатырь» – так переводится название столицы Монголии, на землю которой я ступил с трапа самолёта ранним утром. Самолёт вылетел из Шереметьево в 8.30 вечера, а через каких-то 6 часов уже наступило утро: сказывается разница между Москвой и Улан-Батором в 5 часовых поясов. В аэропорту меня встретил местный хуйтэн (по-русски «холод»), но я был подготовлен: зная, что климат в Монголии резко континентальный (днём жарко, а ночью холодно), захватил с собой тёплый свитер. Таможенные и пограничные формальности не заняли много времени, и уже минут через двадцать я сидел в такси, которое мчалось к городу.
Из опыта прежних поездок я знал, что столицы стран Азии и Африки – это вполне современные города, похожие друг на друга, и ничего интересного я там для себя не найду. Поэтому в первый же день решил отправиться на периферию. Пунктом №1 я выбрал озеро Хубсугул. Таксист подвёз меня к так называемой автостанции (небольшая площадка, на которой стояло около двадцати микроавтобусов) и, поговорив о чём-то с шофёром автобуса, сообщил, что это и есть машина нужного мне маршрута. Посредством жестикуляции я выяснил у водителя автобуса, что тот идёт до города Мурэн, а оттуда придётся брать другую машину. Водителю также удалось объяснить мне, что автобус отправится только после того, как наберёт пассажиров, а это будет не раньше трёх часов дня. Т.е. около восьми часов мне придётся провести в Улан-Баторе. Но другой машины в этом направлении не ожидалось, и я, с фотоаппаратом на плече, пошёл осматривать местные достопримечательности. В частности монастырь Гандан.
Улан-Батор – это одна широкая длинная улица, чем-то напоминающая киевские окраины. Если, конечно, не принимать во внимание, что слева и справа на горизонте – горы, а перед ними – одноэтажные постройки и юрты. Я побродил по улицам, поменял валюту, зашёл в монастырь, где сделал несколько кадров, и вернулся к машине. Водитель сообщил, что пассажиры почти набраны и автобус, возможно, отправится раньше, чем назначено. Это меня немного обрадовало. Я тогда ещё не знал, что раньше в Монголии не бывает...
Наконец, через три с половиной часа микроавтобус был заполнен и мы двинулись в путь. В 10-местном автобусе кроме меня сидели двое американцев и девять местных жителей. Пришедшим в конце досталось место в проходе на ящике. Всё остальное пространство было плотно заполнено багажом.
Ехали шестнадцать часов. В пути машина несколько раз делала остановку, и все пассажиры дружно шли перекусить в «Цайны газар» («буфет» по-нашему). Американцы всю ночь громко разговаривали и читали книгу с помощью налобного фонарика, который обычно дарится в .
Утром следующего дня мы приехали в Мурэн. Водитель развёз монголов по домам, потом отвёз американцев и спросил, наконец, куда везти меня. Я сказал, что в дешёвую гостиницу. Дешёвая гостиница называлась «Зочид Будал». Выбрав номер за 6 тыс. тугриков (чуть больше 5 $), я отправился спать.
На следующий день, захватив фотоаппарат, я отправился искать машину, чтобы ехать на озеро. Вначале спросил у работников гостиницы, потом – у всех, кого встречал по пути и кто знал английский или русский, а таких было немного… Мурэн представлял собой небольшую деревню. Дома, в основном, деревянные одноэтажные, а в центре – несколько трёхэтажных. Через несколько минут я был уже возле рыночной площади, где находилась стоянка машин дальнего следования. Там мне сказали, что машину до озера надо искать на другой «автостанции», и один из монголов провёл меня туда. Оказалось, что там тоже такой машины нет, разве что вечером, т.е. нужно подождать, но без гарантии. У входа стоял человек, явно иностранец. Мы разговорились, и я выяснил, что он из Германии, а зовут его Андреас. Он тоже собирался к озеру Хубсугул и искал машину.
Андреас хорошо знал английский язык и неплохо монгольский, а по-русски – всего слов 10–20. Это был его третий визит в Монголию. Я спросил у него: «А что, если отправиться пешком или же поехать автостопом?». Он ответил, что пешком – это плохая идея: ночью может начаться снежная буря, а автостопом можно попробовать, но бесплатно не получится, потому что все машины в Монголии – это такси.
Мы попрощались. Я отправился в номер, лёг на кровать и, глядя в потолок, стал обдумывать всю полученную информацию. И почти уже был готов на безумный поступок – отправиться в путь длиною в 110 км пешком, когда в дверь постучали. Это была монгольская женщина, одетая в национальную одежду. Она спросила, нужна ли мне машина к озеру. И добавила, что такая машина будет через три часа.
Через 3 часа я уже сидел в машине. На переднем сидении, рядом с водителем, сидел Андреас, и это было не удивительно: хорошо, что хоть одна машина в этом направлении нашлась. Мы снова разговорились. Андреас сказал, что любит Монголию и монголов, потому что у них «не все дома». А я ответил: «Зачем так далеко ехать, разве в Германии нет психлечебниц?». В ответ он засмеялся. Через некоторое время водитель набрал пассажиров и автобус поехал... к газосварщику. Чтобы заварить трещину на руле. Нас при этом даже не попросили выйти из салона. Андреас улыбался с видом: «Да-да, именно это я и имел в виду». Потом машина проехала по посёлку и собрала посылки, после чего взяла ещё одного пассажира, утрамбовав уже имевшихся. Потом мы заехали заправиться, и, наконец, двинулись в путь.
В посёлок Хатгал, что находится у озера Хубсугул, мы прибыли вечером, часа через три. Это была очень маленькая деревня. Но в следующем году сюда уже планируют провести электричество. Хозяин гостиничного комплекса, состоявшего из трёх юрт, пригласил нас к себе в сруб и угостил монгольским лакомством – нарезанным хлебом из магазина. Мы немного поговорили (он хорошо знал английский), а потом он проводил нас в отдельную семиместную юрту, где нам предстояло жить. В соседней юрте, как я узнал позже, жила пожилая англичанка и семейная пара из Швеции. Монголы затопили печь, стоявшую посреди юрты, и мы легли спать, чтобы утром отправиться к озеру.
…На следующий день мы совершили 15-километровую вылазку к озеру и столько же прошли обратно. Это были места очень похожие на Сибирскую тайгу, и в этом нет ничего удивительного, ведь до Сибири и до озера Байкал отсюда всего несколько десятков километров.
Когда мы уже почти были у цели, вдруг начался дождь со снегом. «Куда мы зашли и как теперь выбираться!» – подумал я. Но через полчаса ветер разогнал тучи, и уже можно было загорать. Без всяких преувеличений. Жаль, что температура воды в озере не поднимается выше +4°С.
На следующий день я уехал обратно в Мурэн, чтобы продолжить свой путь.
В деревне выяснилось, что машины до Хархорина, куда я собирался отправиться дальше, не будет, а будет только до Улан-Батора. Я посмотрел по карте: примерно на середине пути находится населённый пункт Улзийт, совсем рядом с Хархорином, и я решил ехать туда.
Машина заполнялась, как обычно, полдня, потом ездили по домам и собирали посылки в Улан-Батор.
У окна, через одного человека от меня, сидел монгольский ветеран с одной медалью и орденскими планками. Он дал деньги молодому монголу, и тот, сбегав в магазин, принёс бутылку водки. Бутылку открыли и передали глотнуть по очереди всем пассажирам. Я отказался. Напротив меня сидел монгол лет тридцати, видимо, до того уже «хлебнувший». После этого «чаепития» он стал падать головой вперёд и пускать слюни. Я попросил водителя, и тот пересадил слюнявчика напротив ветерана. После чего «хлебнувший» стал падать на старика, и они так братались, «вспоминая войну» или же «как вместе пасли коз», точно сказать не могу: монгольского языка я не знаю. Потом закурили. Другие присоединились. Курить в общественном транспорте – для Монголии это нормально…
Мы поехали. Водитель включил кассету. Пели монгольские исполнители вперемешку с Киркоровым. Как я узнал позже, это не привозная редкость: советские кассеты в изобилии продаются в Улан-Баторе.
В два часа ночи мы прибыли в Улзийт, и я сразу отправился спать в единственный четырёхместный номер единственной здесь гостиницы. Кроме меня в номере никого не было.
…Утром я узнал у местных жителей, что машина отсюда до Хархорина бывает 1–2 раза в неделю. Единственный выход – ехать до Улан-Батора, сделав огромный крюк, а потом возвращаться в Хархорин. Выяснив, что автобус будет вечером, я отправился гулять по посёлку, который оказался очень маленьким. Меня пригласил к себе в юрту пожилой монгол, показал фотографии на комоде, жену и детей, попросил, чтобы я его сфотографировал. Я сказал, что для этого нужно сходить за вспышкой, и мы вместе отправились к гостинице, на другой конец села, за 80 метров от дома монгола. Но когда мы подошли, мне сказали, что нашлась машина в Хархорин, и, следовательно, фотосъёмка отменяется. Не успев как следует упаковаться, с кружкой в руке я уже сидел в машине, а машина мчалась вперёд. До Хархорина было 110 км.
К вечеру мы были в городе. Водитель предложил остановиться у него за невысокую плату, но, видя, что у него большая семья, я отказался, и он отвёз меня в гостиницу. Мест в гостинице не оказалось. Не было их и в остальных гостиницах этого города. Пришлось возвращаться обратно, к превеликой радости водителя. Мне выделили место на полу в комнате, служившей залом. Здесь стояли два кресла и телевизор, пол был устлан множеством ковров разных цветов и оттенков, возможно, даже в два или три слоя. В 10 вечера я уже спал.
Утром, с фотоаппаратом на плече, я отправился осматривать местные достопримечательности: два монастыря, остатки Чингисханского Каракорума и монумент «Большой Ово». Ово – это священное место. Выглядит как большая куча камней, в верхней части которой палка-штырь с синей лентой. Встречаются такие места по всей Монголии обычно там, где, по поверью, обитают духи. Каждый прохожий должен положить к Ово камень. Иногда туда кидают поломанные или ненужные предметы, несколько раз я видел оставленные там костыли. Это нужно, чтобы задобрить духов, обитающих в этой местности.
В Хархорине, как и в других мелких населённых пунктах, многие ходили в национальной одежде. Национальная одежда монгола – кирзовые сапоги, халат-плащ тёмно-синего или тёмно-коричневого цвета, обязательно подпоясанный оранжевым шарфом. Головной убор может быть разным. Одна разновидность – это шапка, похожая на будёновку, но без ушей, вторая – шляпа советского образца с узкими полями и, наконец, третья (самая «крутая») – шляпа с широкими полями типа ковбойской.
В Хархорине было много достопримечательностей, поэтому я не успел на 11-часовой автобус и не смог уехать в этот день. Пришлось остаться ещё на одну ночь. А следующим утром я отправился в город Арвайхээр.
Машина до Арвайхээра доехала быстро, и в первой половине дня я уже разместился в неплохой гостинице. В этом городе не было никаких достопримечательностей. Я бессмысленно бродил по улицам, а местные жители иногда окликали меня сзади: «Хyе, хyе, хyе». Ничего обидного в этом не было, в переводе на русский это означает: «Эй, эй…». Это же слово может использоваться как «ой», например, если уронил что-то. Вообще, в монгольском языке много забавных слов и выражений. Порадовали меня, например, вывески «Хуйтэн пиво» и «Нудный шил». Первая означает «Холодное пиво», а вторая – вовсе не распродажа одежды, сшитой портным-занудой, а всего лишь «оптика».
Арвайхээр выглядел как и все остальные города в Монголии: несколько невысоких зданий в центре, а по окраинам – одноэтажные хаты и юрты. Если отойти в сторону на 800–900 метров, можно увидеть границу города, а если забраться на близлежащую гору, то откроется вид как с борта самолёта. Все населённые пункты Монголии с четырёх сторон окружены горами.
Следующим утром, с рюкзаком за плечами, я отправился на рыночную площадь, надеясь найти машину в Баянхогор, чтобы оттуда уехать в деревню Богд, лежащую в 18 км от озера Орог-Нуур, которое я собирался посетить. Машины не оказалось, потому что город лежал в 1 км от трассы, по которой ходят машины в нужном мне направлении. Единственным выходом было идти туда и голосовать. Примерно через 1,5 часа меня подобрал бензовоз, и через 8 часов, к наступлению темноты, мы прибыли в Баянхонгор. Водители (их было четверо на двух машинах) зашли в местный «Цайны газар», заказали большую миску бууз (крупные пельмени с рубленым мясом) и, как всегда, «сутэ цай» (чай с молоком). В Монголии все пьют сутэ цай. И я тоже пил. Редкостная гадость.
Утром я отправился искать машину в деревню Богд, чтобы оттуда добраться к озеру Орог-Нуур. Машину найти не удалось, и, огорчённый таким поворотом дела, вечером я уехал в Улан-Батор.
Водитель высадил всех на автовокзале: Улан-Батор – большой город, каждого к дому не доставишь. Я забрал вещи из багажника и отправился искать гостиницу. «Тэнгэр хуйсрав» – подумал я на монгольском языке. Со второй попытки я нашёл подходящую гостиницу. Немного отсидевшись после холода, я отправился пешком в город, за день пройдя примерно пять–шесть км в одну сторону и столько же обратно. Побывал в центральном универмаге и на большом рынке («Их зах»).
Теперь можно было поехать в город Зумод – ещё один пункт в моей программе. В нём находился знаменитый монастырь и священная гора, которую мне рекомендовали посетить. До Зунмода было 45 км, и через час я был уже на месте, но, как выяснилось, до местных достопримечательностей было ещё 7–8 км пути, и я отправился пешком. В пути я остановил маршрутку, заплатив всего 1 000 тугриков. Но моя радость была недолгой: через 300 метров меня высадил «таможенный контроль», заставив уплатить пошлину 5 000, которую берут с иностранцев. Я отказался: «Мунго байхкуи» (денег нет), и меня отправили назад, в Зунмод.
«Нормальные герои всегда идут в обход» – вспомнил я цитату из детского фильма и стал карабкаться в горы. Часа через два я добрался до цели. Перед монастырём был небольшой сосновый лес. Было жарко, а под высокими соснами лежал рыхлый лёд. Отсняв монастырь, я вернулся в Улан-Батор и принялся смотреть 128-ю серию монгольского телесериала.
В последующие два дня ничего достойного описания не произошло. Я перебрался в гостиницу, находящуюся в аэропорту, в 200 метрах от терминала. Ни в одной из монгольских гостиниц за всю поездку меня ни разу не спросили о паспорте.
В 6 утра, по моей просьбе, постучали в дверь, а через час я уже сидел в самолёте. В моём рюкзаке лежали сувениры: монгольский сыр из конского молока (полезная вещь для забивания гвоздей) и несколько музыкальных CD, среди которых один был с интригующим названием «Оршихуй».