– Каким экстремальным видом спорта ты занимаешься?

– Не могу сказать, что я чем-то занимаюсь профессионально. И всё-таки как та собака – ветра, жду, когда, наконец, появится хоть немного снега... Выкраиваешь два–три дня, чтобы поехать в Карпаты, встать на доску и покататься, реально поездить в своё удовольствие. Практически вся наша компания – это люди, которые на чём-то катаются: доска или лыжи. Каждый год мы собираемся вместе и отправляемся в горы. За зиму я около десяти раз бываю в Карпатах. Если есть время – не два–три дня, а хотя бы полторы недели, – можно поехать в Швейцарию или Польшу.

 

– А где тебе больше нравится кататься?

– Очень классно в Буковели. Сервис, трассы, подъёмники – это суперский комплекс, далеко не худший в Европе. У меня была возможность кататься везде, есть с чем сравнивать. Буковель развивается в нужном направлении! Но там есть свои недостатки. Обычный скипас перед Новым годом там стоил 180 грн в день, а VIP-карта, которая давала возможность проходить огромные очереди, ожидая лишь среди таких же VIPов, – аж 850 грн. Платить 160 $ за скипас на один день, чтобы кататься вне очереди, сама понимаешь…

 

– Но всё же очереди есть?

– Очереди есть, и людей много. Да ещё и поляки визу ввели, теперь сложнее в то же Закопане добираться. Кстати, всем, кто любит кататься, рекомендую открыть для себя Турцию. Мне очень понравилось кататься в Улудаге. Разница в том, что ты платишь не 160 долларов, а 10 долларов в день. И гостиница вместе с перелётом, выпивкой и едой тебе обойдётся долларов в 800 на 8 дней. Да и сервис там не хуже. В общем, из того, чем мне нравится заниматься зимой, – это доска. А на протяжении целого года – авто. Машину можно использовать в качестве средства передвижения, тогда разницы между ней и троллейбусом – никакой. Ездить на авто и водить – это принципиально разные вещи. Теперь я учусь водить машину. В прошлом году я для себя открыл понятие «каяки». Мы ходили по Ворскле, в Сумской области, возле границы с Россией. Садишься на каяк и целый день гребёшь. А вечером выходишь на берег и жрёшь, как в старые добрые времена, тушёнку с макаронами. Как говорил кто-то из моих добрых друзей в этом путешествии: «Если бы я у себя дома съел тушёнку с макаронами, я бы две недели отходил», – а здесь выбора нет. Ещё нравится стрельба, я ею в детстве занимался. А теперь это как раз тот вариант, когда «лицо из телевизора помогает». У меня есть возможность с вояками популять на их стрельбищах. И нет ничего лучше, чем подержать в руках красивое оружие.

 

– А вообще, какие чувства, когда ты стреляешь из винтовки или из пистолета? Для тебя это экстрим?

– Стрельба – это не экстрим. Это чёткий холодный расчёт, когда нужно понимать, что делаешь. Можно, как идиот, стрелять куда попало, случайно разик попасть в мишень. А можно все десятки выбивать. Но для этого нужно понимание процесса и какие-то практические навыки. Я это люблю!

 

– Хорошо, а каким был твой самый экстремальный опыт в жизни?

– Он, опять же, связан с машиной. Есть в Украине такая гора – Драгобрат, где нет никакой дороги. Есть дорога к селу Ясеня, куда все приезжают на машинах, оставляют их на парковке и пересаживаются на уазики. Гуцулы, которые собаку съели на этом, в гору поднимаются на КрАЗах или «Уралах» с цепями на колёсах. Длина того подъёма километров 14, не так уж и мало, но этот «Урал» проезжает меньше чем за час. Вообрази: справа там – реальный обрыв, слева – крутой поворот, снова подъём на гору, сбоку видишь перевёрнутую машину – какой-то идиот решил сам поехать. Когда же я собираюсь на Драгобрат, то, как нормальный вменяемый человек, оставляю машину в Ясенях и вместе с моими друзьями-гуцулами, которые меня уже там ждут, поднимаюсь на гору. В позапрошлом году, на Рождество, мы ехали с женой и двумя детьми, я договорился с гуцулами, что буду в 8 утра. Но вышло так, что я приехал в 4. И здесь мне стало жаль будить гуцула, а в машине спали жена и дети. Лыжи, сноуборд – всё упаковано, и я сказал себе: «Чёрт его знает, буду ехать до того момента, пока реально не станет страшно!». И знаешь, я очень легко поднялся на эту гору – у машины полный привод. А когда утром постучался к хозяину отеля, по-другому посмотрел на это дело. Половина моих знакомых пальцами возле виска крутили, что ума нет вообще. Жена просто не знала, куда мы едем, что творится слева-справа, все эти пропасти... Это, наверное, один из ярчайших моментов. Много экстремальных ситуаций было связано с работой. Такой случай: в Египте нас вяжет служба госбезопасности за полтора часа до вылета, и есть вероятность провтыкать из-за этих идиотов самолёт. Тогда на ICTV начинается операция «Спасти рядового Райана», то есть вытянуть Пелыха и оператора. Такое бывает часто... – Прокомментируй, пожалуйста, свою фразу: «Главное – всегда видеть границу, где заканчивается экстрим и начинается пипец». – Очень простое объяснение: знаешь, есть понятие увлечения, и, наверное, оно больше присуще всё-таки мужчинам. Я это могу сказать по себе. Нет разницы: несёшься ли ты на доске, идёшь ли на машине, с ручником входишь в поворот перед каким-то «Уралом» – у тебя в голове звучит одна мысль. Мысль уже, как у смертника: «Ёханый бабай, а я, вообще, здесь проеду или не проеду?». И когда такой вопрос ты сам себе задаёшь, реально очень страшно. Как-то такие мысли у меня возникли, когда я входил в поворот на скорости 120–130 км/ч. Уже потом, когда вышел из того поворота, понял, что получил порцию адреналина, что всё было классно.

 

– Чем бы ещё ты хотел заняться, если бы было время и возможность?

– Очень бы хотелось заняться картингом. В 33 года, оказывается, не так страшно начинать какую-то карьеру. Интересуюсь ралли, но руки ещё не доходили. Сейчас с малым хожу на роллердром, который стоит прямо на нашей улице. Но я понимаю, что это не моё – у меня плоскостопие, и я дольше часа на тех роликах кататься не смогу.

 

– А с парашютом прыгнуть не хочешь?

– Не хочу. Просто неоднократно прыгал, первый раз ещё в 99 или в 97 году...

 

– И как оно?

– А никак. Это не были модные прыжки с инструктором в тандеме. Мы прыгали с обычным парашютом Т6, где всё зависит от тебя, и ты понимаешь, что практически ни фига не управляется. Помню, был у нас феноменальный инструктор. Он рассказывал, что, когда ты летишь с десантным парашютом начального уровня, тебя очень сильно бросает. Вот ты чувствуешь первый рывок за плечи – это только открылся сигнальный парашют, который вытягивает большой. Тебя всё ещё бросает... Потом – трясь – рывок за плечи – опа: всё классно, всё открылось, зашибись! Счастья полные уши. Нам инструктор объясняет: «Чуваки, когда вы услышите этот рывок, посчитайте про себя до трёх, как музыканты – раз и, два и, три и – поднимите голову вверх, убедитесь в том, что купол раскрыт, а если нет, и его скрутило в жгутик, выставляйте руки-ноги, чтобы вас раскрутило в другую сторону. Это стандартный инструктаж. Но есть один нюанс. Я чётко понимаю, что всё то, что я в настоящий момент рассказываю, вы забудете. Поэтому, когда ты почувствовал рывок, ничего не считай, просто перед собой плюнь. И в зависимости от того, куда твоя слюна летит, твоя голова уже автоматом поднимется вверх». Я помню, что, когда вылетал, не скрутился, как эмбрион, для уменьшения сопротивления воздуха. И вот чувствую, что за плечи рвануло: всё классно, всё зашибись. Смотрю на других – у них купола открылись. Лечу так и думаю: «Что он там рассказывал? О, прикольно, тьфу!». Плевок раз-раз-раз, пошёл вверх. И тогда поднимаю голову, вижу, что там жгутик закрутился, руки-ноги в другую сторону, давай раскручиваться. Всё нормально! При всём этом убиться на Т6 – это нужно уметь! Потому что он рассчитан на то, что в любом случае раскроется, даже если человек сознание потеряет.

 

– А как ты относишься к тому, чтобы твои дети занимались экстримом?

– Знаешь, мне не нравится само по себе слово «экстрим». Это какое-то понятие приобретённое... Я в действительности хотел бы, чтобы мои дети были более рассудительными, чем папа. Моему сыну 6 лет, на лыжах он катается с 3 лет, дочери 4 года – только в этом году она поехала... Но до этого мы два года на Протасовом яру тратили кучу времени и денег, чтобы она научилась держаться. Я не хочу употреблять этот стереотип ЭКСТРЕМАЛ, я хочу, чтобы мои дети поняли одну простую вещь: БЕССТРАШНЫЙ – это идиот, таких людей нужно в психушку сажать. Ещё раз говорю, я убеждён, что тот, кто вообще не имеет страха, или лукавит, или больной.  

 

– А твоя жена – экстремалка?

– Нет. Как раз Саша у меня очень рассудительна. Кстати, это видно по детям. Чаще всего бывает так, что если в семье родился первый мальчик, он похож на маму. У нас такая же история. Малой с мамиными чертами лица, тоже кудрявый. Главное, что он на маму похож и психологически. Я за Ивана переживаю меньше всего, потому что он всё делает более или менее рассудительно. С теми же лыжами: он сначала долго будет смотреть, как кто-то падает, попробует понять, как нужно падать. С дочерью Соломеей всё значительно страшнее, потому что в ней чётко выражен папа – как в чертах лица, так и по состоянию мозгов. Я смотрел, как она предпринимала первые шаги на лыжах: Иван сначала спросил, как падать, а Соля обула лыжи и сразу куда-то поехала. И грохнулась, неплохо грохнулась. И я ей долго объяснял, что и думать нужно чуть-чуть.

 

– Ты сказал, что сын слишком рано встал на лыжи, как он уже в таком возрасте мог?..

– Первую попытку встать на лыжи мы сделали, когда ребёнку было год и два месяца, то есть он ещё ходить нормально не мог. Берёшь такие маленькие лыжки, ставишь между своими лыжами, ребёнка водружаешь на эти лыжки, поддерживаешь за ручки, соответственно влево и вправо он точно не упадёт, потому что ты его поддерживаешь, а лыжи у него не уедут, потому что ты их контролируешь своими. Всё! Ему ходить было значительно тяжелее, чем ездить на лыжах в таком возрасте.

 

– А в каких странах ты был? Какие поразили?

– Долго перечислять, но стран двадцать–тридцать, думаю, объездил. Не могу сказать, что что-то чрезвычайно поразило. Самое яркое впечатление – это страна, в которую ты приехал впервые. Когда в «Галопом по Европам» за лето где-то раз 30 ты прилетаешь на Кипр, каждый раз тебе нужно что-то о нём рассказывать. А что рассказывать? Того Кипра – гулькин нос! А нужно рассказать, чтобы это было интересно. Тогда уже из пальца высасываешь. Хотя, если бы ты этот вопрос задала, когда мы впервые полетели на Кипр, я бы тебе сказал, что Кипр просто супер! Мне часто приходится летать в туристических направлениях, но это касается работы. Даже когда мы летим на какие-то spa-курорты, находим с оператором время снять машину и поехать туда, где теми курортами и не пахнет. Каждая следующая страна стирает отпечаток и преимущества предыдущей.

 

– Ты по работе много летаешь самолётами. Не боишься?

– У меня была история: в детстве, где-то во втором классе, я выпрыгнул с 4 этажа. Мы играли на стройплощадке, и весь смысл игры был в том, чтобы убежать от сторожа с железной арматурой. И, убегая от него, я рванул с 4 этажа. Просто не знал, что такая высота была. В результате поломал пятки. Но сначала не чувствовал. Отбежал на полкилометра, а домой «раненого бойца» верные друзья принесли на руках. Бабушка, конечно, сначала дала ремня, а затем уже вызвала скорую. Но немного страх высоты есть. Мой дружбан, идиот-психолог, говорил: «Пелых, если хочешь лишиться боязни высоты – прыгни с парашютом». Вот я и прыгнул. Но не могу сказать, что что-то изменилось. Просто теперь спокойнее немного относишься. Так и с самолётом. Я считаю, что в большинстве случаев это надуманная штука. Очень важный нюанс знаешь в чём? Все говорят «я боюсь летать», чтобы набухаться в самолёте. У меня есть один знакомый, который летает только в мёртвом состоянии. Для меня понятие боязнь высоты – это когда смотришь, как какой-то придурок стал на край 20 этажа, и понимает, что он делает, себя контролирует и стоит. Я бы так, наверное, не смог.

 

 

– Все границы – в твоей голове... Твоё отношение к этим словам.

– Абсолютно согласен. Понятие «граница» точно есть только в твоей голове, и только от тебя зависит, насколько ты её или сдвигаешь, или уменьшаешь/увеличиваешь. И я не сказал бы, что это мой девиз. Вообще, не люблю слово «девиз». Просто иногда хочется подойти к какой-то штанге, которая килограмм на 30 реально тяжелее, чем ты можешь взять. Но ты к ней дольше идёшь, больше усилий тратишь. А если тратишь больше усилий, такое дело ты сделаешь значительно лучше, чем сразу выбрать более лёгкую штангу и сразу легко её поднять. По крайней мере, то, что я должен сделать, я не имею в виду строить стратегическую цель всей жизни, более простое – ставить какие-то тактические приоритеты для себя, чтоб можно их было сделать за полгода, за месяц, за два, но чтобы это было что-то большое, к чему нужно тянуться, пробовать, и главнее всего, это сделать. Потому что когда ты 2–3 раза ничего не сделаешь, это обламывает тебя так, что ого-го.